— Никаких препятствий к тому я не вижу,  — заметил Дон Кихот.

— А коли так,  — подхватил Санчо,  — то нам остается лишь поручить себя воле божьей и положиться на судьбу, а уж она сама приведет нас к лучшему.

— Да исполнит господь мое желание, www.storewom.ru  — молвил Дон Кихот, и да пошлет он и тебе, Санчо, то, в чем ты нуждаешься, а ничтожество да будет уделом того, кто за ничтожество себя почитает.

— Дай-то бог,  — сказал Санчо.  — Ведь я чистокровный христианин, а для того, чтобы стать графом, этого достаточно.

— Более чем достаточно,  — возразил Дон Кихот.  — Даже если б ты и не был таковым, то это ничему бы не помешало: когда я воссяду на королевский престол, ты у меня сей же час получишь дворянство, и тебе не придется ни покупать, ни выслуживать его. Стоит мне пожаловать тебя графом — и вот ты уже и дворянин, а там пусть говорят что хотят; честью клянусь, что каждый волей-неволей станет величать тебя ваше сиятельство.

— А уж я графского устроинства не посрамлю, можете быть уверены!  — сказал Санчо.

— Достоинство должно говорить, а не устроинство,  — поправил его Дон Кихот.

— Пусть будет так,  — согласился Санчо Панса.  — Я хочу сказать, что отлично сумею к нему приноровиться: мне одно время,  — ей-богу, не вру,  — довелось прислуживать в одном братстве, и платье служителя мне очень даже шло, и все говорили, что с моей внушительной осанкой мне впору быть в том же самом братстве за главного. А если я накину себе не плечи герцогскую мантию, стану ходить в золоте да в жемчуге, что твой иностранный граф? Головой ручаюсь, что со всех концов начнут стекаться, только чтобы на меня поглазеть.

— Вид у тебя будет благопристойный,  — сказал Дон Кихот.  — Однако тебе придется чаще брить бороду, а то она у тебя густая, всклокоченная и растрепанная, и если ты не возьмешь себе за правило бриться, по крайней мере, через день, то на расстоянии мушкетного выстрела будет видно, кто ты есть на самом деле.

— Да на что проще — нанять брадобрея и держать его при себе на жалованье?  — сказал Санчо.  — В случае нужды он за мной по пятам будет ходить, как все равно конюший за грандом.

— А почем ты знаешь, что конюшие ходят за грандами?  — спросил Дон Кихот.

— Сейчас вам скажу,  — отвечал Санчо.  — Назад тому несколько лет я прожил месяц в столице, и мне довелось видеть, как прогуливался один очень низенький господин, хотя про него говорили, что это особа весьма высокопоставленная, и куда бы он ни свернул — всюду за ним хвостом какой-то человек верхом на коне. Я спросил, отчего этот человек никогда не поравняется с ним, а все держится позади. Мне ответили, что это его конюший и что у грандов такой обычай — всюду таскать конюшего за собой. И так я тогда крепко запомнил эти слова, что они у меня и по сию пору сохранились в памяти.

— Должен сказать, что ты прав и что у тебя есть основания к тому, чтобы за тобой ходил брадобрей,  — заметил Дон Кихот.  — Обычаи устанавливаются и вводятся не вдруг, но постепенно, и ты смело можешь быть первым графом, за которым ходил брадобрей. К тому же бреющий бороду — лицо более доверенное, нежели седлающий коня.

— Что касается брадобрея, то это уж моя забота,  — сказал Санчо,  — а забота вашей милости — постараться стать королем и произвести меня в графы.

— Так оно и будет,  — подтвердил Дон Кихот. Тут он поднял глаза и увидел нечто такое, о чем пойдет речь в следующей главе.